ИСТОРИЯ ОДНОГО ТАРИКАТА В БАШКИРИИ
Вопросы религии
В закладки
ИСТОРИЯ ОДНОГО ТАРИКАТА В БАШКИРИИ Тема соотношения суфизма и салафизма на уровне уммы Башкортостана весьма неоднозначна, во многом благодаря тому, что как на одно, так и на другое явление накладывается национальный фактор. Тем более, что в последнее время вопрос соперничества мусульманских течений уже выходит в РБ на совершенно новый уровень и грозит выйти из под контроля. Правда, откровенно говоря, и до этого контроля в вопросах структуры уммы особого не было. Муфтияты жили своей жизнью от остальной части мусульман Башкортостана, повторяя дежурные фразы о традиционном исламе и солидарности с другими религиями и государством Российским.
Само государство тогда не проявляло особого интереса к джамаатам, поскольку мусульманские джамааты не интересовались вопросами региональной политики (даже самых политизированных из них – запрещенных в РФ «хизбов» не интересовал, к примеру, вопрос, кто будет во главе Республики Башкортостан). Правоохранительные органы этим удачно пользовались, зачастую не различая особо, суфии это или салафиты, и любой религиозный экстремизм удачно списывая на пресловутый ваххабизм. То, что происходило в недрах самой мусульманской уммы Башкортостана, часто оставалось за пределами внимания. И надо сказать, это самостоятельное развитие порой приводило к удивительным сочетаниям. В частности, один из таких случаев хотелось бы рассмотреть на примере истории одного из джамаатов Уфы.
Джамаат подвалов
Еще в 90-е гг., в период настоящего мракобесия, когда все судорожно искали свои потерянные духовные скрепы, в Башкирии сформировался джамаат с вполне выраженным салафитским уклоном. Так уж вышло, что к середине «нулевых» основным центром стал черниковский подвал, где находился МРО «Фаляк». Генезис и история оформления этого джамаата мне слабо знакома, поэтому я обойду эти вопросы. Тем не менее, именно его можно охарактеризовать как салафитский, впитавший практически все болячки Ближнего Востока, а именно: отвержение солидарности с суфийскими братствами, взаимодействия с государственными структурами и отказ от национальной идентичности. Правда, действительно харизматичные лидеры (тот же Саид Байбурин) сочувствовали, а где-то поддерживали национальные идеи, но основной приход их не принимал, ссылаясь на соответствующую религиозную литературу.
Джамаат общежитий
Примерно в середине десятых годов начинает расти интерес к религии со стороны башкирской студенческой молодежи. Процесс этот инициировал и возглавил нынешний заместитель муфтия ДУМ РБ Айнур Арсланов. Учитывая его организаторские навыки, желающих объединиться в братство среди студенчества оказалось немало. В этом плане началось активное сотрудничество с двумя активистами, работающими в национальном сегменте общественной деятельности, известными в определенных кругах как «Добрый» (из мечети «Гуфран») и Ильшат Галин (из мечети «Фаляк»).
Совместные дастарханы и мероприятия военно-патриотического характера, но особенно башкирская национальная риторика быстро вызвали отклик у башкирской молодежи. Организуются встречи, нечто вроде духовных бесед, «вагаз-насихат» и пр.
При этом сам джамаат «Фаляка» не стремился активно контактировать со студенческим мусульманским братством, более того, его активисты от лидеров до рядовых прихожан относились к «национализации» с недоверием. Как мне кажется, в последующем преодоление этого чисто салафитского барьера (неприятия национальной идентичности) стало первым шагом к росту джамаата уже на совершенно новом уровне.
Конечно, формирующееся студенческое братство на юге Уфы не рассматривало вопросы вероубеждения. Поэтому, куда повернется этот джамаат, загадывать было сложно. Вопросы суфизма и салафизма лидерами мудрым образом обходились и априори признавались «сеющими фитну».
«Арслан», «Ак буре», «Кук буре» и СБМ
Первые встречи инициаторов еще не оформленного джамаата и лидеров «Кук буре» началось с 2006 г. Тогда и БОД КБ не было БОДом. Не было конкретного названия (вариантами были «Арслан», «Ак буре») и не было даже знаменитой эмблемы. Единственное, что было у той организации, как, впрочем, и у нынешнего «Кук буре», так это неопределенность идей и невнятность лозунгов. В этом плане определенную роль сыграли эти встречи. Эта роль заключалась в том, что с 2006 года и в течении последующих лет актив «Кук буре» постоянно перетекал в южный джамаат, что, естественно, вызывало недовольство и идейное противодействие националистически настроенных лидеров движения, в особенности Азата Сальманова.
Через 1-2 года аналогичные процессы начались и в СБМ, и связано это с приходом в ислам и, в частности, в данный джамаат, уже к тому времени известного общественного деятеля Фанзиля Ахметшина. Башкирской национальной и даже националистической идейностью джамаат обладал и до прихода Фанзиля, но именно он стал на тот момент символом распространения ислама у башкирской молодежи. Активный член джамаата был лидером СБМ, председателем молодежного отдела исполкома Всемирного Курултая башкир, участником III Всемирного Курултая башкир в качестве председателя Молодежного Курултая. Как мне представляется, именно с его активностью связанно то, что фаляковский джамаат фактически соединился со своим южным соседом. Особых противоречий не было: во-первых, они разговаривали фактически на одном языке, во-вторых, противники национализма со временем все же нашли идейный компромисс, и в третьих, особо ретивые благополучно уходили в «Хизб-ут-Тахрир», джихадисты и др., которые к тому времени уже не имели доступ в мечети фаляковского джамаата.
И все же нельзя также не учитывать, что идейная группа южного джамаата также усиленно искала точки соприкосновений и возможности объединения мусульман Башкортостана. Именно стремление к солидарности всех джамаатов и привело лидеров этого джамаата к малоизвестному в Башкирии, но к очень интересному человеку именуемого Айдар-бабай.
Тасаввуф и феномен Айдар-бабая
Бывший военный врач, полковник российской армии, генеральный директор издательства «Сад» Айдар Хабибуллин примерно с 2008 г. главой тариката Накшбандийя Осман Нури Топбашем был назначен ответственным, а фактическим мюршидом тариката в Башкортостане. С этого момента можно было наблюдать удивительное явление, как джамаат с ярко выраженной салафитской риторикой (однако с неокрепшим вероубеждением) начинает исправно посещать сохбеты, входить в суфийский тарикат, исполнять соответствующие молитвенные практики, взахлеб читать книги Топбаша и пачками ездить к шейху.
Были ли противоречия? Возможно кто-то за спиной выговаривал недовольство по поводу плотного общения ребят и в частности Ишмурата Хайбуллина (ныне председателя «Шуры мусульман Башкортостана») с Айдаром Хабибуллиным, но открыто никто не выступал. Хотя на самом деле это явление весьма сюрреалистичное для людей, зашоренных суфийской или салафитской догматикой.
В течение двух лет можно было наблюдать постоянные походы джамаата к могилам в районах республики. В частности, наибольшей популярностью пользовалась коллективное захоронение жертв Сеянтусской трагедии в лесах близ д. Султанбеково Аскинского района. В это же время Айдар Хабибуллин в Урмане (известный по взрывам военного склада в 2011 г.) начал строить мечеть, куда постоянно ездили как новоиспеченные адепты тариката, так и активные «фаляковцы». Это был южный джамаат во всем своем многообразии. Совмещение несовместимого, а именно двух враждующих идеологий суфизма и салафизма стало особенностью этого джамаата. Это soft power Айдар-бабая – успешный опыт создания тариката без конфликта, на созидательных и созерцательных началах.
В 2012 году Хабибуллин в Подмосковье был арестован и осужден на несколько лет «за хранение оружия» (в его ванной нашли гранату). После освобождения он с семьей покинул Башкортостан и уехал за границу на постоянное место жительства. Уфимский джамаат, лишившись мюршида, перестал быть частью тариката. Его члены разбрелись по разным религиозным лагерям, но в большинстве своем или ушли в ДУМ РБ во главе с Айнуром или образовали «Шуру мусульман Башкортостана» с Фанзилем.
Айдар Хабибуллин смог избежать острых углов и дать попробовать понять тасаввуф. И в таком виде не вызвал принципиального отторжения у людей уже принявших салафитский фундаментализм и знакомых с мусульманской конфликтностью.
Несмотря на небольшой в количественном отношении джамаат и кратковременность его существования, по прошествии лет этот пример являет собой самый удачный религиозный проект предполагающий пропаганду не пресловутого «традиционного ислама», а настоящий тассауф, хоть и самого начального его уровня.
Даже, казалось бы, такой конфликтный показатель, как посещение могил, был согласован сторонами настолько, что у его участников (среди которых был также и Ишмурат Хайбуллин) не вызывал сомнения в правильности этих акций. Отнюдь не хотелось бы идеализировать это явление, конфликтная риторика проявлялась, но она уже была вне деятельности Айдара Хабибуллина и имела несколько иные корни, уже личностного характера конкретных членов джамаата, из-за чего скорее всего он и не смог дальше развиваться без поддержки своего мюршида.
По прошествии лет проект суфийского мюршида ордена Накшбандийя Айдара Хабибуллина кажется все более удачным, тем более на фоне, наверное, самого одиозного башкирского неосуфийского медиа-проекта хакканитов с его разработчиком Салаватом Кильдиным.
Хакканизм Кильдина
В основу пропаганды хакканизма в Башкортостане лег бескомпромиссный антиваххабизм. Причем он настолько оголтелый, что ярлык ваххабизма с легкой руки Кильдина и его приближенных был наклеен на добрую половину мусульман Башкортостана, в действительности не имеющих к салафизму никакого отношения. Чем вызвано такое отношение адептов Хаккани к остальным мусульманам региона, не всегда понятно. Хотя, учитывая частоту упоминания Кильдиным главы Чечни Рамзана Кадырова и восхищение религиозной политикой в этой республике, вкупе с шокирующей наблюдателей безграмотностью «медиа-мюршида» в вопросах религии, можно догадаться о причинах этих симпатий и антипатий.
По социальному составу адептов эти джамааты также различаются весьма резко. Если проповедническая деятельность Айдара Хабибуллина и в целом весь южный джамаат был рассчитан на студенческую и национальную молодежь, до конца не социализированные группы, то Кильдин охватил башкирскую медийную интеллигенцию, в числе которых журналисты, артисты, а также бизнесмены, политические деятели, даже некоторые главы администраций.
В региональном отношении это конечно Уфа, юго-запад Башкирии, юг и Зауралье, в частности Учалинский и Белорецкий районы. Если в в среде мюридов Топбаша основой была, как и положено в тарикате Накшбандийя, весьма строгая молитвенная практика, то в случае с хакканитами молитвенная практика имеет явные послабления (порой и вовсе отсутствует в классическом понимании), а взамен присутствует ярко выраженная атрибутация, эпатаж и позёрство, вкупе с вышеупомянутой истерией антиваххабизма. Соответственно, по участникам на мероприятиях этой группы так же резко отличаются, хотя по количеству активных членов, ретранслирующих идеи они уже вполне сопоставимы.
В плане взаимодействия с властями Айдар Хабибуллин находился в тренде всей политики мусульманских джамаатов Башкирии: «мы вам не докучаем, и вы к нам не лезьте». Хакканиты же резко взяли курс на политизацию суфизма с явными претензиями на приватизацию протеста и оппозиции, идеологическое и политическое доминирование в республике. Особенно это проявлялось на влиянии хакканитов на медиа-сферу, наиболее сильное воздействие отразилось во влиянии на некоторых знаковых персон в руководстве БСТ, сайт ПроУфу, самую сильную в республике оппозиционную газету «BONUS» и некоторые другие издания. Кроме того, хакканиты делали беспрецедентные попытки влиять на научно-исследовательские проекты, не говоря уже о скандальной попытке подчинить себе муфтият РБ.
В период активности Айдара Хабибуллина и поиска своей паствы Кильдиным эти два человека не могли не встретиться и не войти в противоречия. Известна встреча в Хайбуллинском районе, куда оба были приглашены для участия в обряде почитания аулия. По ходу действия группой Кильдина было устроено действо, походивший скорее на языческое камлание. Айдар Хабибуллин, будучи там с группой мюридов, вынужден был остановить этот процесс, чем вызвал явное недовольство местного муллы и Кильдина. Вторая встреча в Белорецком районе была бесконфликтной, но после нее Айдар-бабай прекратил общение с будущим мюршидом хакканитов Башкирии. Причиной стали эзотерические ритуалы на якобы «могиле Урал-батыра» (!).
В целом, можно наблюдать, как мусульманская умма постепенно меняется, принимая привычные для Средней Азии и Кавказа конфликтные формы. Конфликтная риторика уже находит постоянную социальную базу, более того, основные джамааты развернулись к политической и идеологической сферам. Во всяком случае, хакканиты всем показали, как это можно сделать. В центре борьбы, что естественно для Башкортостана, оказывается башкирский сегмент, в рамках которого уже несколько лет идет раздел сфер влияния, где каждая сторона вербует себе наиболее активных сторонников.
У наиболее впечатлительных неофитов хакканизма возможно процесс «хакканизации» воспринимается как процесс возрождения Ислама и «истинного» суфизма, к вящему недоумению либо негодованию обычных суфиев и «молчаливого большинства» мусульман, не говоря уже о салафитах. Однако на самом деле мусульманская умма постепенно превращается в обыкновенное заполненное противоречиями болото, выбраться из которого мусульманам Башкортостана в целом и башкирам в частности будет почти невозможно, примером чему служит столь опрометчиво поминаемый некоторыми Северный Кавказ. Проекты, ориентированные на солидарность мусульманской уммы кажутся все менее осуществимыми, тем не менее именно их выработка и реализация является основной задачей и долгом муфтиятов и профилирующих государственных учреждений, как и всего общества.
Ю. Сафин, специально для сайта традиционалистов Башкортостана «РБ - XXI век»
Комментарии (36)
ПРОБЛЕМЫ АРХАИЗАЦИИ МУСУЛЬМАНСКОЙ УММЫ БАШКОРТОСТАНА В социокультурной динамике современной мусульманской уммы Республики Башкортостан выделяется несколько
ТЕНДЕНЦИИ И ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОЙ УММЫ БАШКОРТОСТАНА: ФАКТОР САЛАФИЗМА Полемичные друг другу суфизм и салафизм следует рассматривать как ситуативные проявления
Традиционные исламские течения в общественной жизни современного Башкортостана На территории СНГ и Ближнего Зарубежья мусульманская умма поделена на две основные
Этноконфессиональная ситуация в Башкортостане Тенденция роста числа мусульман в Башкортостане в будущем может привести к полному исчезновению башкиро-татарских
Мусульмане Башкортостана Сегодня положение мусульман Башкортостана можно охарактеризовать как сложное. Российскими и республиканскими средствами массовой информации